Пандемониум / Чьи-то воспоминания - Рассказ в двух частях
Автор:Рикудо Главный Редактор:Ниола Главный по стихам и песням:Блекдак
Чьи – то воспоминания
Попробуй коснуться прошлого. Попробуй бороться с прошлым. Его нет. Оно — просто фантазия. Тед Банди.
Часть 1
Её обстоятельства
«Красота страшна» - вам скажут… «Красота проста» - вам скажут… «Не страшна и не проста я; Я не так страшна, чтоб просто Убивать, не так проста я, Чтоб не знать, как жизнь страшна». А.Блок
Я очень люблю это место. Люблю бескрайний простор этой земли, всё в ней дорого моему израненному сердцу: бескрайние поля и высокие горы, глубокие озера и укромные деревни. Природа здесь в мире с людьми, с этими заблудшими детьми, которые вернулись в её гостеприимное лоно. Тут нет высоких стеклянных монстров, похожих на уродливые соты, нет газов, машин, толкотни городов, суеты сует. В этом краю, в безмятежно-прекрасном островке прекраснодушия живут люди с широкими душами, сейчас уже и не отыщешь таких, как они. Они живут просто и незатейливо – кто кочует, кто оседает на бывших пастбищах и живёт в больших домах, со своими родителями и детьми, ведь чем больше семья, тем лучше. Иногда в одном доме могут соседствовать несколько поколений, передавая свой бесценный опыт как чувство любви к родным. Однако даже эти отголоски будущего, здания, вписываются в пейзаж, не нарушая баланса, не расплываясь дерзким пятном по горизонту. Хотя, кто знает, сколько ещё продлиться это согласие между людьми и природой? Затишье перед бурей или долгожданное равновесие? Люди ненасытны. Дом строится так же безыскусно, но с тщательностью – сначала создается фундамент. Обычно его создают из камней, булыжников и плит, выложенных по периметру будущего дома. Эти плиты изредка находят в идеальном состоянии где-то посреди необъятной степи. Кочевников не волнует, откуда они взялись и кто – или что? – их создало. Они просто приспосабливают это под свои нужды, как делали испокон веков. На камни ставят украшенные резьбой столбы из знаменитого степного красного дерева, маронга, что «в воде не тонет и в огне не горит». Как бы ни хотели чужаки получить хоть одно деревце бесценной породы, маронг не приживается нигде – не в теплицах, ни в джунглях, ни в пустынях. И обрабатывать могут его только кочевники, да и то не все. Эти столбы-то и есть основа дома. Поверх столбов ставятся анконы, резные орнаменты для украшения и некого знака отличия. Каждое уважающее себя племя носит свои родовые знаки, каждый род – свой орнамент. Знающий человек может определить всё о хозяине дома, вплоть до количества скота, по орнаменту. Между столбами размещают двери и окна: массивные, богато украшенные, узоры на дверях это гордость любого резчика, поскольку каждый проходящий мимо дома будет их видеть. Поэтому нужно вырезать их с особой тщательностью и аккуратностью, любовно отточив каждый уголок и каждый вырез. Не каждому это дано, а лишь лучшим из лучших мастеров. Что ни говори, а чтобы выстроить родовой дом, нужно много времени, сил и любви. Стены из кирпичей и камня покрываются белой глиной, в проемы ставят рамы и окна с широкими деревянными ставнями. Ветра и дожди степи, порой яростный, а иногда и мягко-неумолимый климат степи выдует-выметет всё лишнее, сгладит стыки и обточит стены легкой рукой самого великого творца – природы. После того, как будут уложены брусья на анконы, строят второй этаж. Конечно, можно обойтись и первым, но кто ж делает дом, да ещё и для всего рода, второпях да впопыхах? Вприпрыжку даже коней на жайляу не выводят. Ставят перила вдоль коридора, чтобы не упасть вниз, чтобы дети носились да невестки лихо скатывались. Затем выстилается пол второго этажа, он будет одновременно и полом, и потолком. Потом делается крыша из белой или красной древесины, тоже всевозможно украшенную. После чего можно и отдохнуть, остальную работу могут делать только женщины. Они расстелют на полу паласы и повесят настенные ковры, развесят везде амулеты, обереги и кошмы. Камчу, седло и упряжь торжественно вносит в дом старшая женщина, обычно – жена главы рода. Уют приходит в новое здание не торопясь, почти пугливо, а потом расцветает пышным цветом. Обихоженный заботливыми руками, дом будет, служит верой и правдой. И вот, дом готов, если он сделан тщательно и с любовью, то в нем будет жить не одно поколение, и очень, очень долго. Во двор можно посадить виноград или что-то еще, на вкус хозяина дома. Сейчас так уже не делают, мир захватили огромные чудовища из стали и бетона, обшитые стеклом небоскребы взвились к небу, растеряв связь с землей, но, так и не прикоснувшись к далекому небу. Свободного пространства все меньше, так же, как и традиций. Всё уходит. В родовых домах теперь мало кто живет, молодёжь порой срывается в города, хотя кто-то и возвращается к истокам, не найдя в муравейниках-городах правды. Хотя и раньше так жили лишь те, кто дышит лишь землей и бескрайним простором. Многие племена всё ещё продолжают вести кочевой образ жизни, передвигаясь с места на место, кочуя от одного пастбища к другому по степям пока еще ничейной земли. На выносливых скакунах – таких же диких, свободных и прекрасных в своей сердечности – они пересекают огромные территории, наслаждаясь свободой. Можно сказать, что полжизни эти люди проводят в седле, распевая песни и рассказывая стихи. За тою дальнею горой, за горизонтом, Где ярче лунный свет и выше облака, Есть милый сердцу дом, укрытый светом солнца. В его тенистый сад послал я голубка, Чтоб передать возлюбленной моей, что скоро Мы вновь увидимся, и я уже спешу, В уставшего коня вонзая шпоры, - "Неси скакун гнедой, я так тебя прошу". Седло червленым золотом искрится, И серебром мерцают удила. И я стремлюсь туда, лечу как птица, Чтобы обнять покрепче ту, что мне мила. Кочевые племена осваиваются на новом месте, исследуют его, а потом уходят дальше. Есть и тропы, проложенные предками – от пастбища на зимовку, от гор до долин. Кто-то предпочитает появляться там, где упокоены кости предков, кто-то хочет каждое лето видеть над собой одинаковое, но чем-то неуловимо отличающееся небо. У кочевников нет особой привязанности к месту, нет цели, они просто живут, разводят скот, собирают то, что может дать им природа, промышляют охотой – соколиной в том числе. Для этих племён вести оседлый образ жизни просто неприемлемо, сама мысль об этом кажется им безумной. Живут эти люди в юртах, хотя восточные кочевники не признают за этим жилищем никакого другого названия кроме как гэр. Возводится такой степной дом за час, и очень удобен для жизни в степи. В жару стенки такого дома могут подниматься, чтобы обеспечивать приток свежего воздуха и прохладу, к тому же, хозяева могут обозревать окрестности. Вход в юрту ориентирован строго на юг, а почетная сторона, куда сажают гостей и где находятся изображения богов, смотрит на север. Изнутри дом делится на две половины, восточная часть – женская, а западная – мужская. В центре всегда очаг, вокруг которого собираются все жители дома, и за очагом, эдаким сердцем юрты, всегда кто-то следит. На мужской половине, ближе к двери, а значит, ближе к земле, находится постель хозяев, здесь развешивается оружие, конская упряжь и талисманы. На женской или девичьей половине постель невесты, дочери хозяина юрты, ниже к двери посудный шкаф, ступа для взбивания кумыса – символ достатка и щедрости. Эта половина гостевая, дочь выйдет замуж – покинет юрту, вольётся в род жениха. Там же, в большие сундуки под несколькими кошмами, дочь складывает своё приданое. Это вышитые вручную покрывала из легчайшей ткани, подушки, одежда и прочее рукоделье. Покинет дом однажды и хозяин, и тогда на этой половине ему постелют в последний раз, уже уснувшему вечным сном. Но это только будет, а сейчас все еще находятся в добром здравии, встречая знаменитым гостеприимством кочевников: - Как ваши дела, дядя Карлук? Все хорошо, все целы? Мы давно не виделись. - О, у нас, слава Аллаху, все хорошо, все живы. Недавно Селеке вышла замуж и покинула нас. - Действительно?! Жаль, что я не видела этого. - А как твои дела, Амира? Как муж? - Да все в порядке, правда, дорогой? Она оборачивается, чтобы увидеть его лицо. Но вместо знакомого человека видит кого–то другого. Лицо незнакомца скрывает большая круглая маска из темного материала с вставками, изображающими уши, на маске нарисованы большие белые глаза со спиралями внутри и безумная улыбка. От маски разит чем-то нездешним, резко контрастирующим, чем-то даже пугающе нереальным. Из-за этого контраста все вокруг рушится, шатер проваливается в молочно-белую ватную пелену, стремительно захватывающую все окружающее пространство. Здесь уже ничего нет, только она, бесконечное ничто и человек в маске, да и человек ли он? Она знает, что нет. - Джон Доу! Что тебе здесь понадобилось, зачем ты ворвался в мой сон? - Мне здесь ничего не надо, у тебя слишком скучные сны. Я пришёл по просьбе друга. Хочу тебя вежливо предупредить, хватит страдать и рефлексировать, возвращайся в реальность. Из-под маски начинает валить черный дым, который превращается в плащ, обволакивая фигуру руководителя южноамериканского отделения. Сюрреалистичен и любит зрелищность, как и всегда. Здесь, во сне, не действуют никакие законы, кроме воли сновидца и силы Джона Доу, которую тот с удовольствием выплескивает в мелочах. Плащ скрывает четкие очертания фигуры этого могущественного мага и фокусника. Он везде и нигде, как и навязчивый туман, заполнивший все вокруг. Плащ закрутился словно спираль, гипнотизируя взгляд, заставляя сосредоточиться на нём одном. Она не успела заметить, как пелена вокруг дала Доу конечности: белые щупальца превратились в руки в белых перчатках с тонкими длинными пальцами и ноги в высоких белых сапожках с острыми носками. Он любит белое. - Разве это не мое дело? Мои сны не должны тебя волновать. - Если бы все было так просто, то я бы сюда не заглянул. Меня не особо волнуют рядовые участники организации, разве что это мои сотрудники. Но ты особый случай. Напомнить тебе, как тебя называют? - НЕ НАДО! Белое безмолвие поглотило её крик, некоторое время они оба молчали, она бездумно глядела в пустоту, маска безразлично наблюдала. Джон провел ладонью, и в пустоте появились ступени, больше похожие на разлитое тонким слоем серебро. Он пошел вперед, жестом показав, что хотел бы, чтобы она следовала за ним. Особого выбора у неё не было. Белый туман ещё больше сгустился, словно подталкивая её в спину. - Ты не понимаешь, - прошептала она, - вы все не понимаете. Вы все слишком далеки от людей, вы не такие, как мы. - Не хочу тебя расстраивать, но ни ты, ни он не были людьми. Он в особенности. Вы оба знали, какой это риск, но все же… - Ты не поймешь, ты никогда не любил… - Я бы не стал делать поспешных заявлений. Её голос становился все громче и резко контрастировал с монотонным, словно синтезированным машиной голосом Джона Доу. В какой-то момент, она не успела даже заметить когда, сон изменился. Белая пелена в мгновение ока обратилась бескрайним небом, бесконечным отражением, словно мир стал огромным зеркалом. Казалось, они идут по облакам. Возможно, так и было. На границе видимости она смогла заметить изменение пространства, радужные сполохи, всплески воздуха, разломы, ведущие в никуда. Трудно описать, что там действительно происходило, ведь в человеческом языке нет средств для описания вещей, которых никто не видел. Ты можешь передать чувства и эмоции, но попробуй описать обычный закат, полностью передав все нюансы изменений цвета, захватив оттенки тонов и краски неба. Даже если у тебя все получится, слишком большая и грубая конструкция не передаст всей красоты эффекта, нежности, мимолётной и одновременно фундаментальной красоты. Здесь то же самое, возможно, Джон Доу смог бы описать и объяснить, что он сделал с пространством сна, но ей этого было не понять. Маг перестроил мир, на ходу изменил пространство, пока они шли через белую пелену. Из хрупкой изменчивой пустоты они вошли в обустроенную реальность, упорядоченный хаос. Идеальный сон. В неизведанном месте, в неизвестном времени двое сели за стол на небесной веранде, созданной из осколков памяти. - Не заблуждайся насчет нас. Думаю, тебе это не подвластно, но все равно скажу. Хотя мы и не люди, не так уж сильно мы и различны. - Он был всем для меня, хотя сначала я его ненавидела, впрочем, как и всех их. Но он, он был другим, он вытащил меня из моего ада. Дал почувствовать себя действительно нужной, не такой, какой меня видит организация, маги или церковь. А обычной женщиной. Ты… Он приложил палец к её губам, заставив замолчать. - Но его больше нет. И хватит об этом. Я не запрещаю тебе думать о нем и не прошу забывать. Но ты должна жить дальше. И не только я. Может, не мне об этом говорить, но все же, посмотри вперед, постоянно оглядываясь, ты ни к чему не придешь. Он встал и подошел к краю веранды. Его плащ превратился в радугу и растворился вместе с ним. Осталась одна маска. Пародия на Чеширского кота, немного мелочно, не так ли? - Пора вставать, к тебе гости пришли. С этими словами маска треснула, и из нее, словно водопад, полились ткани, хлопковые и шерстяные, льняные и шёлковые, с узорами и без. Они изливались бесконечным бурным потоком, заполняя все вокруг. Поглощая всё без остатка, этот поток затянул её куда-то в глубину, не давая дышать и двигаться. Еще чуть-чуть, и она задохнется, она кричит, но её не слышат. У неё нет выхода, она умирает под грузом этих тканей, в последний раз произнося его имя. И просыпается. Оказывается, она заснула, когда ткала узоры на покрывале. Порой искусно вышитая одежда ценится здесь больше, чем любые деньги. Она указывает на социальный статус и происхождение швеи. И во многом говорит о её характере. Одежду для некоторых – радостных и не очень – событий готовят с особой тщательностью. От уникальных узоров, передаваемых через поколения, до невообразимого количества затраченного времени и сил, в которые они вкладывают все свои чувства и молитвы. Но их поведение для них самих не является обременительным. Они шьют во время разговора и наматывают нить в перерывах, для них это лишь часть каждодневных забот. Другими словами – это часть их образа жизни. А еще часть их жизни это встречи и расставания. Они всю жизнь проводят в движении, расставание с людьми, встреченными в пути, неизбежно. Вы не отворачиваетесь от тех, кто приходит. Вы не оглядываетесь на тех, кто уходит. Для них это естественно. Но когда я успела это забыть? Когда я стала называть нас – ими? Память так коротка и так мимолётна. Коль встретимся мы вновь когда-то, Тебя, мой друг, приму со всем теплом. В мой дом приносишь ты лишь благо, Так пусть оно прибудет и в пути с тобой, Как звезды берегут покой, И ночь хранима ясною луной...
Луна, ты освети наш путь, Не дай нам с верного пути свернуть, И если средь высоких гор играет песня злого ветра, Не оставляй одних, прошу, свети нам ярким светом. Не дай погибнуть тем, кто в темный час в пути Ты золотом своих лучей веди. И пусть на небе в темный час, твоя мелодия звучит для нас.
Глупые люди думают, что время – это что-то вроде натянутой струны, берущей начало из необозримого прошлого и устремляющейся в бесконечно далекое будущее, разделенной на сегменты с точно установленными датами. Умные люди думают, что время – это бушующий океан, в котором нет ни прошлого, ни будущего, есть только сейчас, данный момент – и все. И только те, кто смогли прикоснуться к тайне времени, знают, как всё обстоит на самом деле. Время – это бесконечный нелинейный поток без точек опоры с множеством вариантов прошлого и, наверное, бесконечным количеством вариантов будущего. Время – это и есть тот первозданный хаос, который люди каким-то образом смогли приспособить под себя. Удивительные создания. Хотя про меня они сказали бы то же самое, особенно, если бы увидели, как в ночи из пустоты с хлопком появляется нечто, изменяя вокруг себя магнитосферу, слепя окружающее пространство жесткой радиацией, пожирающей все живое. Стоило выйти из портала, как струна схлопнулась с грохотом, будто гром прогремел. В перемещениях в прошлое в этом весь смысл, никто не должен видеть момент появления, иначе все, конец и тем, кто видит, и тебе самому. Текущая историческая ветка будет уничтожена под тяжестью спирали противоречий, что приведет к частичному коллапсу и нарушению стабильности общего информационного поля Земли. А этого допустить никак нельзя, так как малейшие нарушения поля разрушат результаты многолетней работы и, в конечном итоге, приведут к Хаосу. Поэтому перемещаться в водоворотах времени может только тот, кто прошел всестороннее обучение и обладает опытом. Иначе никак. Именно поэтому путешественники во времени уникумы, нас не так уж и много, и все мы обладатели высоких рангов. Не считая сотрудников базы на Луне, только четверо обладателей ранга «Фенрих» могут перемещаться во времени. По крайней мере, на этой чертовски нестабильной планете. Но достаточно лирики, нужно приступать к делу. А то стоять у подножия гор в темноте, среди дымящихся камней, не самый лучший выход. Излом электромагнитного поля распугал всю мелкую живность, оставив меня в тишине. К утру я должен быть в деревне, нужно доставить Авесту обратно в Сломанный Меч. Не то, чтобы ей там было место, но с приказами не спорят. Для начала нужно замаскироваться – обернувшись тканью ночи, словно в тонкий шелк, придав пространству необходимые очертания, я перестал походить на чужеземца. Каждый увидел бы в костюме что-то определенное, узор своего племени, некую изюминку, близкую только ему. Но в целом это была стандартная одежда: длинная рубаха, широкие, свободного покроя штаны, подпоясанные кушаком, сверху меховой жилет, чтобы не замерзнуть. На ногах высокие кожаные башмаки, отороченные мехом, на голове – чалма. Создать одежду из воздуха – магия не такого уж высокого уровня. Придать ей черты, которые были бы знакомы любому, даже самому последнему нищему, уже задача куда сложнее и требует немалых сил для управления электромагнитным полем. Перенаправление токов мозга позволяло гипнотизировать людей, а при более мощном воздействии и брать их под свой контроль. Спустившись с площадки, на которой я появился, дабы не собирать лишнее излучение, я осмотрелся и сверился с картой. В прошлый раз перемещение прошло на десяток километров ближе к цели, да и задание было другим, в этот раз по-простому не получится. Придется идти другим путем. Я позволил магии течь по моим ладоням, закрыв глаза, просчитывал варианты течения времени. Заглядывал в щелочку дверей, которые разделяют параллельные миры. О, это не просто, то же самое, что пытаться посчитать количество атомов на конце швейной иглы, не используя дополнительных инструментов. Обычный человек не может, даже не всякий маг справится, а я смогу. Сжимаю руку в кулак, захватывая потоки времени, своей силой изменяю вероятности, словно кукловод, дергающий за ниточки в попытке заставить куклу двигаться. Вызываю наложение миров на одну точку, таким образом, получая из пустоты коня. Спросите, откуда он? Все просто, в одной из множества других вероятностей здесь должен был ехать ученый на лошади, но на него напали разбойники. Пришпорив коня, ученый хотел убежать от преследователей, и у него получилось – он сорвался в пропасть вместе с лошадью и погиб. Перебрав вероятности, я взял лошадь, которая сорвалась в пропасть, и перетащил её сюда. Оседлав лошадь, выезжаю на горную тропу, ведущую в долину, теперь несколько часов скакать до места назначения, но время для меня не имеет значения, так как имя мне Эль Нахат, посланец Смерти. И время моя родная стихия… Скакать по ночной степи не самое большое удовольствие, куда ни глянь, везде тьма покрывает землю словно одеялом, скрывая её до утра. К тому же стоит холод, несравнимый с дневной жарой. Единственная радость, что вокруг, покуда хватает глаз, не видно никаких людей. Честно говоря, я недолюбливаю род людской, за многие годы, что провел я на службе в организации, мне довелось видеть так много плохого среди людей, что разочарование мое было неизбежно. Не говорю, что хороших людей нет, но чем дальше в будущее, тем меньшее остается действительно выдающихся людей, тех, кто своими действиями являлся бы примером для других. А ведь это те, кого мы должны защищать. Страшно подумать, что наша битва за спасение всего человечества превращается в бой за спасение нескольких действительно достойных этого людей. Поэтому я предпочитаю держаться в стороне от людей, если это возможно, чтобы не разочаровываться еще больше. Вообще, большинство из тех, кто обладает большой силой и рангом, одиночки, участвующие только в самых опасных заданиях. В противном случае встает проблема соотношения сил. Обладатель ядерной бомбы в уличной драке будет бесполезен, поскольку наносимый бомбой урон заденет не только всех участников драки, но и непричастных. Он оказался в такой драке, нарвался на вампира и не смог нейтрализовать его доступной ему силой. Как такое произошло, непонятно. Но результат один – он мертв, а его супруга не может забыть его. Один сплошной минус. С такими мыслями я прибыл в аул. Солнце взошло совсем недавно, люди едва встали. Лошадь тяжело переставляла копытами после ночной скачки, не хотелось бы, чтобы она издохла прямо перед дверью дома Авесты. Ну, здесь её зовут по-другому, хотя это не так важно. Обычные люди услышат только то, что должны услышать. Перед домом возится маленький мальчик, и я прошу его позвать взрослых. Мальчишка с криком убегает в дом, зовет отца. Глава семейства точно такой, как я себе представлял, смуглый бородач в расшитом кафтане. Слегка воздействую на его разум заклинанием, и вот я уже почетный гость. Меня сразу приглашают за стол, за которым рассаживается вся семья. Дед Кумак, бабка Балкирш, отец Макатбек, мать Санира, старшая сестра Тилеке с мужем Азером и тремя детьми, средний брат Джурук, муж Авесты, которую тут знают как Амиру и младший брат Баймат, который ищет себе жену. Пока все суетятся и накрывают на стол, глава семьи расспрашивает о том, что происходит вокруг: - Расскажите, как обстоят дела в отдаленных районах? Как далеко смогли зайти русские? Ну, тут уж ничего не поделаешь, такова легенда. Не думаю, что имеет смысл как-то выкручиваться или утаивать данные, этот человек все равно получит их, и лучшее, что тут можно сделать, это рассказать ему немного, поэтому я просто закрываю глаза и вывожу на внутреннюю сторону век карту приграничных районов. - Все довольно неспокойно, дела в степях обстоят неважно. Отношения между русскими и англичанами ухудшаются с каждым днем. В стычках уже пострадало несколько племен, нужно быть осторожнее, война не за горами. Видимо, я высказал его самые худшие опасения. Чем больше я говорил, тем сильнее он хмурился. Наконец я закончил, как раз вовремя. Амира пришла из пекарни вместе с тандырными лепешками, и нас позвали к столу. Когда я её увидел, то едва не рассмеялся в голос. Чалма на голове у девчонки была какая-то странная, не сказать, чтобы функциональная, как положено в пустыне, но и не бесполезные вуалеподобные тряпки, которыми любили занавешиваться всякие красотки. Не лишённый кокетливости узел, сложенные наподобие крыльев края с легкомысленной бахромой, общий вызывающий, ослепительно белый цвет ткани.… Хотя, когда я пригляделся, увидел, что цвет все же был кремовым, просто широкая полоса платка на лбу ярко контрастировала с чалмой. Красная, украшенная геометрической вышивкой и какими-то матовыми камешками, бандана почти полностью скрывала лоб и даже заползала на брови. Взгляд мой медленно скользнул ниже, оценивая и примериваясь. Новенькие, блестящие монисты на шее тихонько переговаривались с ветром, звякая и мелодично бренча. Им вторили браслеты, длинные серьги, монетки по краю чалмы. Все драгоценности были усеяны красными камнями, на вид – типичная бижутерия, какой на пятачок пучок. Что ж, первое впечатление обманчиво, не правда ли? Камни настоящие, как и золото в украшениях. Белые заколки на концах неправдоподобно длинных кос насмешливо звякнули, словно говоря, что денег за такую красоту выложено было неправдоподобно много. Это не какое-то иллюзорное одеяние, созданное за две минуты, а настоящая одежда, которая стоит времени и денег. Хм, зачем она ей понадобилась. То ли шелковая, то ли парчовая рубашка с искусным орнаментом серебряной нитью по рукавам тоже непрозрачно намекала о высокой цене и прочих радостях жизни. Изящная жилетка-платье поверх не давала нормально разглядеть контуры тела, скрывая всё колыхающими складками, длинными, трепещущими по ветру фалдами от плеч. Только завязанный каким-то хитрым узлом пояс намекал на тонкую талию. Белая юбка то обвивалась вокруг стройных ног, то взметалась, трепеща на ветру красной нитью. Явно ещё и брюки какие-то нацепила, вон, бордовая ткань выглядывает. Ох уж эти родовые одеяния! Куда не кинь, всё с намеком, да с тайной, да с секретом, двойным дном и означает какую-нибудь важную хрень. По крайней мере, даже такой профан, как я, мог сказать, что девушка из племени Алавет – легкая, замысловатая строчка по краю белой юбки об этом просто кричала. Сразу видно, что из семьи вождя – вон и на шее бьётся монистовый амулет с рубинами. А какой у неё Покровитель? Я слегка прищурился – нет, не разобрать, уж больно изощренная строчка по краю фалд. Тьфу. Хотя, кое-что странное добавить могу. Серые сапожки, без каблука, но с горделивым, изгибистым орнаментом, что за черт? Она, конечно, воин, но не в этом времени. Наверняка, стащила сапоги у брата или отца. Хотя нет, наверно, все же у мужа, учитывая то, что тот сейчас валяется на втором этаже при смерти, и сапоги ему даром не нужны. А девчонка сощурилась весело – ямочки на щеках, огромные карие глазищи так и сверкают, брови вразлёт и маленький аккуратный ротик. И не скажешь, что она прям такой уж важный сотрудник организации, прибывший из далекого будущего. Протянула тонкие пальцы к нему и с заметным акцентом сказала: - Приветствую, чужеземец! Попробуй моих лепешек. Не узнала, значит, или не захотела узнать. Ну, определённо, придется прибегать к более серьезным доводам. Но для начала я все же поем, не каждый день удается посидеть в обществе достойных людей. Поговорить с ней наедине мне удалось только во второй половине дня. До этого времени никак не удавалось застать её врасплох. Мешали то маленькие дети, бегающие по дому, то взрослые, которым необходимо было обсудить со мной то, что творилось вокруг. Да и она сама не стремилась к встрече, действительно не узнала. Это было крайне подозрительно, моя маскировка защищала от взоров обычных людей, но она-то давно уже не обычный человек. Когда я выдал себя, она очень смутилась, что показалось мне странным. Во время разговора я использовал сканирование, что бы лучше понять её. Чем больше мы беседовали, тем подозрительнее она становилась. Я передал ей, что должен забрать её сегодня, иначе произойдет смещение времени, она сказала, что готова, но я заметил, что готова она только на словах. Мы беседовали около получаса, после чего я прервал наш разговор. Нужно было посовещаться с начальством. Уединившись в темной части дома и отгородившись от всех завесой времени, я вызвал на разговор своего повелителя – Смерть. Просто сидел и смотрел в пустоту, очищая разум, пока он сам не пришел, едва заметные очертания в абсолютной тьме, которые легко списать на галлюцинации, но я знаю. Это может быть только он. - ЧТО СЛУЧИЛОСЬ? Никаких эмоций, лишних вопросов или суждений. Сразу к делу, без промедлений, таков его стиль. - Я все ей сказал, как и было приказано, однако она не готова. Некоторые детали в её поведении насторожили меня, поэтому я проверил вероятности. Она не сможет пойти, если я заберу её насильно, это приведет к падению. На секунду я прервался, не хотелось бы делать предположений, которые могут обернуться проблемами, но он все понял. - ТЫ ЗАМЕТИЛ ЧУЖОЕ ВМЕШАТЕЛЬСТВО? - Нет, это мне недоступно, но вероятнее всего оно было. Она не сможет забыть его сама, а чем больше будет пытаться, тем тяжелее ей будет. Она утрачивает способности. - ЭТО НАМ НЕ ПОДХОДИТ. ПРОВЕДИ ПРОСТОЕ ОЧИЩЕНИЕ, А Я ПОКА ВЫЗОВУ БРАТА, ОН ЗНАЕТ КАК ПОМОЧЬ. Тьма рассеялась, оставив меня с удивлением думать о том, что здесь может помочь кто-то из братьев. Специалисты по разрушениям и тактике, древние воины, уже даже не люди, как они могут... Я помотал головой. Есть нечто выше моего понимания, нужно исполнять приказ, со временем я все узнаю. А пока нужно очистить местность, если было проведено воздействие, то оно слишком мало, чтобы я его увидел. Источник надежно укрыт, я не смогу вычислить его за сегодня, значит, будем действовать грубой силой. Исследую дом, расставляя невидимые метки, а затем обхожу его по кругу, заключая все строение под единый силовой щит. Затем вливаю в метки энергию, вычищая дом. Это и называется простое очищение, правда, обычно оно применяется на одном человеке или предмете, а не на такой большой площади. Управитель, сделай руки мои проявлением твоего мира, помоги мне. Я убиваю, я даю жизнь, я калечу и лечу. Никто не избежит моих рук. Ничто не скроется от моих глаз. Будь раздавлен… Успокой свою душу, ибо я принимаю тех, кто потерялся на пути, передай себя мне, учись у меня, подчинись мне, как подчиняешься управителю. Отдохни! Ты устал, я знаю, но не забывай песнь, не забывай закон и не забывай меня. Сейчас я свет и отпущение твоих грехов. Не притворствуй. И туда, где заблуждение, я принесу Истину. И туда, где сомнение, я принесу Веру. И туда, где мрак, я принесу Свет. И там, где был Хаос, будет Порядок. Освобождение в моих руках. Я узнаю о твоих грехах и нанесу отметину. И тогда ты получишь прощение. Освободись! Прими отметину, и прощение будет даровано, и как забыл ты себя – так вновь обретешь!
Дом зачищен и защищен, на какое-то время. Та сила, что я вложил в заклинание, будет действовать, наверное, дня два. Надеюсь, больше не придется прибегать к силовым методам. На втором этаже оглушительно кашляет Джурук, бедняге недолго осталось, мой энергетический всплеск, да еще и общение со смертью не прибавят ему спокойных дней. Хотя в семье этот парень словно паршивая овца, так что, может, это неспроста. Осталось дождаться ночи, если до этого времени Смерть не вызовет своего брата, то придется забрать её силой. Кстати, а кого из трех младших братьев он собрался вытащить сюда? Дождаться ночи оказалось достаточно просто, Авеста немного пришла в себя и помогла промыть мозги своим родственникам, однако этого все же было недостаточно. Линии вероятности все так же большей частью вели в никуда. Ночью я забрался к ней в комнату, она даже не проснулась, пока я не изолировал комнату в безвременье. Очень нехороший признак. - Что ты делаешь, а что если мой бывший муж проснется? - Ну, так сделай так, чтобы он не проснулся. - Я не могу… - Можешь, вспомни, кто ты на самом деле. - Но он-то всего лишь больной человек, что делать, если он умрет раньше срока? Время изменится, а я здесь не для этого. - Неплохо сказано, но тогда почему ты не возвращаешься? Мы оба посмотрели туда, где под ворохом одеял лежал её умирающий муж. Он не должен был проснуться и не должен был говорить, да еще и таким голосом. - Эль Нахат, держи её, пока она не натворила дел. Я машинально подчинился, лишь чуть позже вспомнив, где я слышал этот голос. Аватар Аль – Азифа, того, кто управляет всеми болезнями, а значит, и всеми больными. Тело Джурука вылезло из-под одеял, выглядел он, прямо скажем, неважно, и захват тела не сделал его лучше. Изломанное, кровоточащее язвами тело, просто-таки излучающее во тьму некую болезненность. Вместо глаз у Джурука были два пылающих угля, которыми он осматривал помещение. Именно тогда я узнал его, мне уже приходилось видеть аватар повелителя болезней, очень давно. Он быстрым взглядом осмотрел её, и я понял, что здесь все серьезно. - Ты молодец, что произвел очищение, но этого недостаточно. Живой труп присел на корточки и прикоснулся руками к её лицу. Видимо, недостаток мощи тела возмещался за счет тактильного контакта. Пока Азиф ощупывал её голову и тело, я сжимал ей руки, и ноги силовым полем. Еще и замедлял её восприятие времени, чтобы уменьшить риск неожиданной атаки. Раз Аль-Азиф считал, что я должен её сдерживать, то вероятность этого, видимо, все же была велика. Наконец, он закончил и позволил мне отпустить её. - Очень изящная ловушка, давно не приходилось встречаться с такими вариантами западни. Брат правильно сделал, что вызвал меня. Я уберу часть проклятия, которая мешает ей уйти, но ей придется полежать в госпитале. И после этого снова пройти испытание во «Вратах предателя». - Но? Зачем, неужели?.. Что случилось? Она была растеряна и напугана. Оно и неудивительно, но ответы на все вопросы знал пока только Азиф, а отвечать он не спешил. Просто молча положил ей руку на лоб и прошептал: - Я не люблю это делать, но ведь ты оказала мне услугу, отдав свою дочь на обучение, поэтому я так же окажу услугу тебе. Не старайся ничего запомнить, просто расслабься, я все тебе объясню, когда мы будем в настоящем времени. А теперь вдохни полной грудью и не дыши буквально несколько секунд. Мы держались так долго, как только могли, Но пора, пришло время, сжигать корабли, Я и твое отражение, тень моя и твоя душа Вместе познали сомненье, но теперь разойтись спешат. Пора вспомнить стремление к свободе, к той дороге, что без конца! В моей памяти сотни мелодий, но ты останешься без лица, Тенью, легким дыханьем, пусть вырвутся чувства в ночь, Он любил тебя, ты любила его, но теперь – ПРОЧЬ!
Она выдохнула, хотя он ничего не приказывал. И я понял, что все закончилось, теперь прошлое не имело власти над ней. - Что это было? - О, кое- что, очень старое, маленькое заклятие, которое ОН придумал, когда искал ЕЁ. ОНА научила меня, старая история, как-нибудь потом расскажу, а сейчас уходите. - Как она там? - О, с Аль все в порядке, не беспокойся, сейчас она на задании. Они еще немного поговорили, а потом мы ушли, едва успев к концу дня. Время продолжило свой ход без нас, немного иначе, но именно так, как нужно.
