Вот уходит печаль, наступает тоска,
Так, за осенью встречаем мы зиму,
Знает каждый, что грань между ними тонка,
Но все равно он уходит с ними.
За тоскою полёт, в наши двери придёт,
У людей он зовется весною,
Счастье-лето за ним, не стучавшись, пройдёт,
- «Ненадолго, - печаль уж за мною".
*******
Сегодня я прощаюсь с тобой,
Моя светлая муза одинокой печали,
Возвращается в мир уже кто-то другой,
Может тот, кого здесь совершенно не ждали.
Я спешу ей сказать, как стал полон мой дом,
И душе петь, как будто бы, легче,
Но ответила муза: "Спокойно, - потом,
Не прощаюсь, а только "До встречи"".

Как-то мне грустно сегодня,
Как-то мне плохо сейчас,
Что-то, - плохая погода,
В этот полуденный час.
Где-то на синих болотах,
Где-то на жёлтых ручьях,
Кто-то жалеет кого-то,
Где-то от боли кричат.

Где-то, в горных долинах,
Рос прекрасный цветок,
Он, также, как я, и как ты,
Был одинок.
Не знал он, о дальних странах,
Где другие цветы растут,
Но знал цветок, что однажды,
За ним придут.
И хоть был цветок одинок,
Но всё же, того он любил,
Того, кто в этой долине,
Его сохранил.
И вот, так случилось однажды,
В эту долину пришёл,
Парень влюблённый,
Вам ясно, что он там нашёл?
А дальше – понятно, конечно,
Кому он цветок подарил,
Но больше цветок,
Никого, никогда, не любил.

Мастер-ключник устал...
Слишком много открыто дверей.
Мастер-ключник устал...
Хоть бы ночь прекратилась скорей.
Мастер-ключник устал...
Сотни лет в переходах миров.
Мастер-ключник устал...
Запирать путь из Ваших снов.
Мастер-ключник устал...
Его связка с каждым днём тяжелей.
Мастер-ключник устал...
Слишком много открыто дверей.

Закат. Река. Рыбак. Причал.
Плевать, что нет улова...
Старик сидел. Маразм крепчал.
Крючок заброшен снова...
Вокруг пурга, и в метр лёд,
Но лунок мы не бурим...
Зато старуха не орёт,
Спокойно, хоть, покурим...
Старуха на причал пришла,
Но наш старик молчал...
Крючок от льда оторвалА...
"А? Что?"...Маразм крепчал.

Нам, по чуть-чуть, оставили счастья,
И мы ждали от Солнца ответ,
Но, нас, так скоро, встречало ненастье,
Назад, нам, дороги нет.
Всё начиналось, и всё продолжалось,
И в окнах родился рассвет,
Я за стеклом, скучаю; смеркалось,
Но времени нет; и выхода нет.

Слёзы вечернего радио,
Эфир разрывает тоска,
Но, погрустить, надо нам,
За нами - смертей каскад.
Песня струится, не громкая, -
«Десять стрел на десяти ветрах»,
И выходит, нитью тонкою,
Честь, сомнение и страх.
А те, кому мы нагадили…
Нет, о них уже только хорошее,
Слёзы вечернего радио,
И глаза, чужой кровью поросшие.

Улетаем, уплываем, уезжаем,
Нам нет больше места здесь,
И глазами печаль провожаем,
Красоту ухоженных мест.
Я здесь многое понял и много узнал,
Ты немало забыла и съела,
У тебя потрясающе ровный загар,
Жаль, что я не люблю это дело.
У меня подрастает от пива живот,
У тебя уже внук подрастает,
Посидели, в дорогу, немного, и вот,
Регистрация нас ожидает.
Нас не будет в подобных местах ещё год,
Вспоминаем, мечтаем, скучаем,
Очень быстро пройдёт, очень быстро придёт,
Улетаем, уплываем, уезжаем.

Ты видишь – моря, их заполнили капли,
Где скалы сейчас, - был пустырь,
В пещерах с летучими мышами, камень,
с запиской, в нём, тёмный бутыль.
Секунда проходит, сгорает планета,
Кто думал, что на века?
В далекой галактике, в космосе где-то,
Рождается сын полка.
Века разрушаются в доли секунды,
Взорвётся синьор Помидор,
Измажется весь, погибая занудно,
Томатною краской, актёр.

Тяжело, проснувшись ночью,
Осознать, что ты один,
Легче верить в то, что хочешь,
Не мешать всем остальным.
Много странного случилось,
С теми, кто на всех был зол,
Она просто отравилась,
Он свой меч… внутри нашёл.
Кто-то просто не поверил,
Кто-то как всегда плевал,
Кто захлопнул свои двери,
Кто меня в конец достал.
У меня плохое чувство,
Что-то будет и сейчас,
За окном всё так же пусто,
Дальше я пишу рассказ.

Легенда о хранителе стихий.

В глубоком, но тихом, как смерть, океане,
Заснули три рыбака,
Один, среди сна, превращается в камень,
Стал ветром второй тогда.
Огнём обернулся их третий приятель,
И стал вдруг, их, общим сон,
И в мире, что был им не очень понятен,
Продолжил дорогу он.
Сначала тропинка, средь леса густого,
Вела их куда-то вдаль,
У замка встречала их, очень большого,
Пехота, одетая в сталь.
И сколько пехота не билась над ними,
Нельзя трёх друзей одолеть,
Из замка, лишь крикнули звонкое имя,
Друзья поднялись посмотреть.
Пехота бежала на встречу барону,
Барон её не замечал,
Он троицу эту, а не корону,
Всю жизнь свою, встретить мечтал.
Когда-то, столетием раньше, в том мире,
Стихиями правил Дракон,
Но умер, оставив четыре стихии,
На собственный выбор он.
Друзья, понимая, что их только трое,
Задумались – кто же «Вода?»,
Их мысли читая, - барон, стал расстроен,
«По вашему, я, кто тогда?».
Оставив свой замок, барон с рыбаками,
Отправился в дальний поход,
Но скалы пройдя, закручинился Камень,
«Останусь, мой мир меня ждёт».
И там он стал строить своё королевство,
Где гномы и тролли – семья,
А с ним попрощавшись, возможно на вечно,
Отправились дальше друзья.
В пути их манило прекрасное море,
Остался у моря барон,
Друзей покидая, как Камень он вторил,
«Мой мир», - его слово – закон.
Остались вдвоём, и продолжив дорогу,
Увидел Огонь вулкан,
И Ветер, уже понимая немного,
Взмыл в небо, остался там.
И вот вдруг случилось, стихии подвластны,
Но в душах родился стон,
Их ребус сошёлся, куски все собрались,
Родился новый Дракон.
И снова и ветер, огонь или камень,
Подвластны ему на века,
В глубоком, но тихом, как смерть, океане,
Очнулись три рыбака.

«Боевые маги. Пролог».

У тебя на сердце камень,
У тебя в руках вода,
В волосах застыло пламя,
Ветер в голове, бардак.
Между деревом и зверем,
Свой тотем поставил я,
Только мне уже не верят,
Сила слова – не моя.
Для убийцы путь не долог,
Чтобы мог Богов убить.
Только манускриптов ворох,
Только б, силу раздобыть.
Кто-то стал быстрее пули,
Кто научится летать…
Ты богиня, судеб улей -
Мне убийцей Бога стать.
Камень разрубает меч мой,
Пламя вдруг собьёт вода…
Что со мной, я в муках вечных…
Ветер в голове, бардак.

«Боевые маги. Часть 1-я. Перерождение»

Среди леса, на опушке,
Жили братья – удальцы,
Королю мечи и пушки,
Мастерили, кузнецы.
Но на них напало войско,
Сто драконов, рать солдат,
Семь единорогов рослых,
Магов с гномами отряд.
Кузнецы собрались в город,
Надо ж, родине помочь,
Старший взял волшебный молот,
Средний – меч, сразивший ночь.
Младшему достались стрелы,
Из ветров, что в цель летят,
Лишь запустишь их умело,
Кого хочешь – тех пронзят.
Старший с магами боролся,
Младший всех драконов – в цель,
Всем единорогам рослым,
Средний, рог срубил, в качель.
Армии сошлись на поле,
Близок, битвы той, конец,
Праздновать победу вскоре,
Братьев пригласил купец.
Пировали, танцевали,
Среди девок удальцы,
Но, и не подозревали,
- отравили их купцы.
Их оружие забрали,
Думая, что сила в нём,
Только следом умирали,
Принося добычу в дом.
Стрелы расстреляли в первом,
Меч все головы рассёк,
В третьем молот брату верный,
Всё разрушил, сколько смог.
Молот, меч и стрелы – братья,
Их учеников тела,
Синим пламенем сгорая,
Тайны осветилась мгла.
Маги старых, страшных войн,
Став оружием слепым,
Обрели бессмертный орден,
Сыновей и еже с ним.
А теперь – погибли дети,
Маги обрели тела,
Кровной местью на рассвете,
Магов вновь зовут дела.

«Боевые маги. Часть 2-я. Предыстория».

В дальнем замке, на вершине,
Где Боги обрели приют,
Ещё не знали, то, какие
Их перемены скоро ждут.
Богиня-мать всего живого
Из волка сотворила пса,
А Бог-отец, разжегший звёзды,
После Помпеи, так устал.
Их дочь, она Стихий Богиня,
Шторм отпустила – перестал.
И только младший сын, воитель,
Был там, и он уже всё знал.
Но вернемся сюда позже,
А сейчас пора сказать,
Что же было много раньше,
Ну, столетий так, на 5.
Боги не смогли мириться,
Как идут дела людей,
Бог-отец создал трёх магов,
Чтоб убить их поскорей.
А Богиня-мать в то время,
Только принесла им дочку,
Дочка стала все стихии
Подчинять себе, и точка.
Маги быстро обучались,
Чтобы силой управлять,
Средний, дочь Богов, встречались,
Лишь Отец не мог понять.
Что же, - маги истребили,
Всех почти кто был не мил,
Только вдруг остановились,
К людям, прекратив свой пыл.
Богу это не по нраву,
Он, решив их наказать,
Стал бороться с ними, сам он,
Но, это лишь легко сказать.
Против них троих не смог он,
Даже противостоять,
И решил заставить дочку,
- сначала среднего поймать.
Дочка долго колебалась,
Плакала, Отец был строг,
В общем, скоро она сдалась,
Весть понёс единорог.
Средний маг скучал безмерно,
И про встречу услыхав,
Побежал скорее к месту,
Меч забыл он, впопыхах.
Бог-отец подкараулил,
И когда красотка дочь,
Отвлекла беднягу мага,
Бросил в меч, сразивший ночь.
Так случилось, сталось с магом,
Стал он тем, кем он и был,
Только без души, без нрава,
Лишь оружием слепым.
Дальше дело было просто,
Старший в молот обречён,
Ну, а младший – стрелы ветра,
Пойман, скован в вечный сон.
Только Бог оставил магов,
Для семейки кузнецов,
Те, точили, охраняли,
Сберегая для сынов.
Дальше, те передавали,
И не брали – до войны,
«-Только, чтобы не украли»,
- Бог твердил, являясь в сны.
А тем временем на кузне,
Кузнецы узнали смысл,
Что их маги не убили,
Хоть была у Бога мысль.
Кузнецы тогда решили,
Охранять их как отцов,
Для Богов – они грешили,
Магам – лучше нет сынов.

«Боевые маги. Часть 3-я. Месть».

И вот, разрушены ворота,
И маги в замок пробрались,
Но средний ищет здесь кого-то,
Другие – в замке разбрелись.
Был младший Бог, воитель, пойман,
И хоть искусен был хитрец,
Но стрелы не обманешь – вот он,
Смертельно ранен, всё конец.
К богине-матери явились,
лишь двое, младший, старший брат,
Но видно, что поторопились,
С ней шутки плохи – смерти град.
Природе это не в новину,
Уничтожать, что создала,
И старший брат – упал на спину,
Принял удар – душа ушла.
Тут подоспел их средний братец,
Мечом разбил сосуд с водой,
И мать-природа в синем платье,
Навеки обрела покой.
И вот вдвоём так близко,
К дверям, за ними спит отец,
Пускает младший стрелы быстро,
Но Бог их создал, брат – мертвец.
Но средний знал, Отца сегодня
его мечом не победить,
Он бросил камень в купол спальни,
Без тверди неба – Вам не жить.
Бог умирал, вставал, валился,
Но небо – это был он сам,
И более не зная смысла,
Погиб, оставив мир весь, нам.
Но умерла природа в мире,
Нет неба, нет здесь ничего,
Но, - вот она – вошла Стихия,
Предавшая его.
И он, с сомнением, конечно,
Но зная – должен он убить,
Заносит меч, сквозь слёзы шепчет –
«Зачем нам не дано любить…»

У тебя на сердце камень,
У тебя в руках вода,
В волосах застыло пламя,
Ветер в голове, бардак.
Для убийцы путь не долог,
Чтобы мог Богов убить.
Только манускриптов ворох,
Только б, силу раздобыть.
Кто-то стал быстрее пули,
Кто научится летать…
Ты богиня, судеб улей -
Мне убийцей Бога стать.
Камень разрубает меч мой,
Пламя вдруг собьёт вода…
Что со мной, я в муках вечных…
Ветер в голове, бардак.

«Боевые маги. Финал. Новый Бог».

Погибли братья, нет Богов,
Но силы все – в него вобрались,
Теперь он Бог стихий, лесов,
Войны и мира, мирозданья.
И начал он творить с начала,
Он создал свет, он создал Землю,
Луну он создал для печали,
Он создал реки для веселья.
Хоть Богом он стал, он был одинок,
Хоть был повелителем сфер,
И первым, помощника себе он создал,
А имя ему – Люцифер.

Ты скоро останешься дико один,
И даже в толпе людей...
Скорее уже - того найди,
Кто сердцем к тебе теплей.
И без толку ладить удила,
Когда без коня ездок,
Пусть даже любовь от тебя ушла,
Всё будет - дай только срок.
Пусть ладаном дышит твой очаг,
И дуб твой на вереск похож,
Во что-то верит судьбы гончар,
Ненужное - смоет дождь...

Мне знаком человек, под именем Крэйк,
Тот, что вечно стремился куда-то наверх,
Книжек уйму прочёл, график строгий он вёл,
Бедный Крейк,
Раньше всех он покинул свет.

Помню был лоботряс, по имени Ганс,
Он от зельев горючих погружался в экстаз,
Вечер - пьяный, смешной, утром - еле живой,
Глупый Ганс,
Одним утром себя не спас.

Был знакомый раджа, тот, что звали Хаджа,
Что в иллюзии жил, лишь лизнув своих жаб,
По цветам он гулял, к Кришне он улетал,
Славный Хаджа,
Его дом теперь - Ада жар.

Вспоминается мне, мой старинный друган, помню звали - Иван,
Утром шёл на работу, вечером- на диван,
Ни во что, он не лез, - стороной - на отрез,
Осторожный Иван,
Кто мог знать, что не выдержит кран.

Вспоминается юноша, вроде бы Крис,
Он с гитарою вис, пока сам не прокис,
Песенки сочинял, ноты с детства он знал,
Талантливый Крис,
Просто скользкий, тогда был, карниз.