Нужно иметь в голове великое множество разнообразнейших идей, чтобы родить одну хорошую. (С. Мерсье)
Фэнтези \| Мистика \| Чёрный юмор \| Киберпанк \| Готика Фэнтези \| Мистика \| Чёрный юмор \| Регистрация \| Вход \| RSS

Домовые и как с ними ужиться - Форум начинающих писателей

фэнтези, фантастика, мистика, киберпанк, готика, чёрный юмор, магия

[ Новые сообщения · Участники · Правила форума · Поиск · RSS ]

Страница 1 из 1
1

Домовые и как с ними ужиться

GreeN

Дата: Пятница, 14.09.2012, 06:11 | Сообщение # 1

DAND

Группа: Администратор

Сообщений: 1189

Репутация: 5

Статус: Offline

ДОМОВОЙ — дух дома (полудух). Живет в доме, во дворе дома. Может принимать вид хозяина дома и в этом виде показываться людям. Представления о его облике очень многообразны. Его представляли в виде небольшого седого старичка, одетого в белую рубаху, и в виде старичка, покрытого шерстью. Где-то считали, что он черен, лохмат и здоров, как медведь, но может принимать вид собаки, а чаще кошки. Может он проявиться и в виде тени.
Домового старались всячески задобрить, оставляли для него еду. Считалось, что в том доме, где домовой полюбит хозяев и особенно хозяина, там он будет оберегать и весь дом, и самих домашних, будет кормить и холить домашнюю скотину, расчесывать лошадям хвосты и гривы. В этом случае он печется обо всем, в том числе и самому хозяину расчесывает бороду и заплетает ее в косы. Если предвидится какое-то несчастье, то он, чтобы предупредить хозяев, будет стонать басом в переднем углу в подполье.

«Тому, кого любит, завивает волосы и бороды в косы, а кого не любит, то ночью щиплет до синяков. По этим синякам судят о какой-нибудь неприятности, особенно если синяк больно. Также наваливается во время ночи на спящего и давит его, так что в это время нельзя ни пошевелиться, ни слова сказать».
Если же домовой не полюбит дом или хозяев, то разоряет все хозяйство под корень. Мучает скот и переводит его. Не дает покоя хозяевам, тревожит и беспокоит их по ночам, шумит и ломает все в доме, вопит дурными голосами, топает, бьет посуду.

Детушки матушке жаловались,
Спать ложиться закаивались:
Больно тревожит нас дед-непосед,
Зла творит много и множество бед,
Ступней потопчет, столами ворочит,
Душит, навалится, щиплет, щекочет.
А. С. Грибоедов

По ночам ходит он в конюшни,
Чистит, холит коней боярских,
Заплетает гриву им в косички,
Туго хвост завязывает в узел.
Как не взлюбит он вороного.
На вечерней заре с водопою
Обойду я боярские конюшни
И зайду в стойло к вороному —
Конь стоит исправен и смирен.
А поутру отопрешь конюшню,
Конь не тих, весь в мыле, жаром пышет,
С морды каплет кровавая пена.
Во всю ночь домовой на нем ездил
По горам, по лесам, по болотам,
С полуночи до белого света —
До заката месяца ...
А. С Пушкин

Чтобы домовой не заездил коня, надо было на шею коню привязать кнут и лапти: домовой подумает, что это сидит сам хозяин, и коня уже не тронет» Чтобы узнать, как исправить дело, надо на ночь сесть в угол клети и накрыться бороною, чтобы он не достал сидящего там. Когда он натешится над животным, тогда его можно спросить, что надо сделать, и он ответит.
Считалось, что 28 января по старому стилю домовому на ночь надо обязательно оставить гостинец, иначе он из доброго превратится в лихого о Для предотвращения такой напасти в устье печки оставляли горшок с кашей, обложив его горячими углями: в полночь домовой выйдет из-под печки, поужинает и станет добром служить хозяевам.
Домового опасались 30 марта по старому стилю, или 12 апреля — по новому. Считалось, что в этот день он не узнает своих хозяев. Весь год живет смирно, о хозяйстве радеет, скотину бережет и холит пуще самого хозяина и лешего даже приструнит. А тут вдруг взбесится, скотину распугает, солому развеет, сани по двору раскидает и даже собак перекусает. То ли нечистая сила с ним за целый год расправляется за все то доброе, что он людям сделал, то ли по весне вдруг жениться захотелось,.. А некоторые считают, что он в это время шкуру старую сбрасывает — вот и злится от боли. На этот день домового закармливали. Ему оставляли еду с приговорами:

«Хозяин-батюшка, хлеб-соль прими, скотинку веди».
«Дедушка-соседушка, всех пой, корми овечушек, ладь ладно, а гладь гладко и стели им мягко».
При новоселье домового тоже приглашали в новое жилище. Из протопленной печи нагребали горшок углей, накрывали его скатертью и, открыв дверь, обращались к заднему углу со словами: «Милости просим, дедушка, к нам на новое жилье». Или, раскланиваясь на все четыре угла, говорили: «Хозяинушка-господин! Пойдем в новый дом на богатый двор, на житье, на бытье, на богачество». После чего несли накрытый горшок в новый дом, скатерть стряхивали по всем углам — выпускали домового, а угли высыпали в печь. Переехав в новый дом, первый ломоть хлеба, отрезанный за первым обедом, зарывали в правом углу на чердаке со словами: «Кормильчик, кормильчик, приходи в новый дом, хлеба здесь кушать и молодых хозяев слушать».
В иных местах считалось, что при переезде в новый дом хозяин должен положить в подполье небольшой, но целый хлеб, соли и чашку молока. Ночью в одной рубашке, пятясь задом, он должен прийти в старый дом и сказать: «Кланяюсь тебе, хозяин-батюшко, и прошу тебя пожаловать к нам в новые хоромы: там для тебя и местечко тепленькое и угощеньице маленькое сделано».
Чтобы домовой в новом доме был добр к хозяевам, еще в старом доме надо было замесить тесто из белой муки, вместе с кошкой или котом принести в новый дом и испечь из него булку. Ели ее на третий день за ужином. На стол полагалось поставить закусок побольше, всем налить вина, в том числе и рюмку для домового, и все должны были с нею чокаться. Булку разрезали на всех, оставляя горбушку для домового. Затем эту горбушку, посолив три раза, вместе с наполненной до краев рюмкой оставляли на печке, приговаривая при этом: «Хозяин-батюшка, сударь домовой, меня полюби да пожалуй, мое добро береги, мою скотину береги, мое угощенье прими и вина отпей из полной чаши». После этого следовало поклониться печке с трех сторон по три раза и поднести к ней кошку в подарок домовому, говоря: «Дарю тебе, домовой-батюшка, мохнатого зверя на богатый двор».
Ну, а уж если у кого поселялся лихой домовой, то вывести его мог только знахарь: ровно в полночь надо было зарезать петуха, выпустить его кровь на голик и этим голиком, да Обязательно с заговорами, вымести все углы и в доме, и во дворе.
ДОМОВЫЕ ДУХИ — неперсонифицированные божества (духи) мест обитания. Количественно очень многочисленны. Представления о них возникли значительно раньше, чем были созданы образы богов, получивших имена собственные, и явились следствием одушевления всего и всея, следствием объяснения всего по образу и подобию своему,, Подобно человеку, они наделены добрыми или злыми чертами, подобно же человеку творят злые или добрые дела.
Добрые домовые духи представлены большим числом берегинь, помогавших человеку в его делах, оберегавших его самого, его благополучие и покой (домовой охраняет добро хозяина и заботится о его приумножении, дрема навевает мирный сон, дающий отдохновение и душе и телу, баюнок, способствуя этому, нашептывает добрые сказки и т. п.).
Злые домовые духи представлены упырями, прокудами, кикиморами и т.п. злыднями, стремящимися навредить человеку. Общения с ними следовало всячески избегать, следовало стараться даже не упоминать их имена. По возможности их надо было задабривать, используя определенные обряды. К добрым домовым духам тоже следовало относиться с добром, не обижать их, чтобы не вызвать своими действиями неодобрения с их стороны и не лишиться их благорасположения.
Словарь "Мифы языческой Руси"

GreeN

Дата: Пятница, 14.09.2012, 06:12 | Сообщение # 2

DAND

Группа: Администратор

Сообщений: 1189

Репутация: 5

Статус: Offline

домовой (домовой дед, голБЕшник, запечник, избенной
БОЛЬШАК, ДОБРОХОТУШКО, КОРМИЛЕЦ, ЛИХОЙ, ХОЗЯИН). В восточно-славянской мифологии домашний дух и покровитель семьи, тесно связанный с представлениями о предках, а также благополучием дома, семьи, скота.
Многочисленные былички и рассказы зафиксировали разные названия Д., бытовавшие у русских. Часто крестьяне отзывались о нем с добродушием и даже с нежностью, величали его «хозяином», «доможилом», за древний возраст — «дедушкой». За совместное проживание с человеком звали «суседком», за любовь к теплу и уюту — «жировиком», за отсутствие одного уха (по сравнению с человеком) — «карноухим». В названиях отразился характер отношений Д. с членами семьи, его статус в доме, основные функции и проявления, а также связь с нечистой силой.
На протяжении XIX—XX вв. краеведы, этнографы, корреспонденты с мест подчеркивали, что вера в Д. являлась общераспространенной. Крестьяне верили, что Д. живет в каждом доме как второй хозяин и без него жизнь обитателей дома рушится, они могут разориться или даже умереть. Поэтому его присутствие в доме стремились сохранить любыми средствами. Например, рассказывали, что в Орловской губ. после того как сгорела целая деревня, Д. так затосковали, что ночами были слышны их плач и стоны. Вот почему крестьяне сколотили временные шалашики, разбросали возле них ломти подсоленного хлеба и пригласили Д. на временное жительство.
О происхождении Д. в народе существует несколько легенд. По одной легенде, он связан с предками рода, то есть с «правильными покойниками»: «Д. — душа чья-то, отец, мать». В другой подчеркивалась «нечистая» природа Д., который за грехи назначен в услужение домочадцам: это проклятые при жизни своими родителями, а также умершие без покаяния мужчины и проклятые Богом на определенный срок. В легенде более позднего происхождения Д., как и остальных местных духов-покровителей, соединяли с преданием о падших ангелах, которых Бог в наказание сбросил с неба на землю. Те из них, кто попали в жилища, превратились в Д.
Считалось, что Д. невидим. Но, как всякого невидимого духа, его наделяли способностью представать в облике живого или умершего хозяина дома, кроме того — любого члена семьи: «последнего» умершего, самого старшего или отсутствующего в данный момент человека. Он мог обернуться в кошку, зайца, собаку, теленка, крысу, белку, змею, ужа, медведя с человеческой головой и ступнями, при этом шерсть животного имела тот же цвет, что и волосы хозяина дома.
Описывая внешность Д., рассказчики сообщали, что чаще всего он показывался взрослым или пожилым человеком, полностью или частично покрытым шерстью. Был одет обычно в местный костюм, в котором ходили старики, причем в одежду белого цвета. Одеяние его становилось черным, если своим появлением Д. предвещал беду. В Смоленской губ. Д. — «седой старик, с непокрытой головой, одетый в длинную белую рубаху», в Орловской губ. — «человек в свитке и подпоясан». Крестьянин из Новгородской губ. рассказывал, что услышал при пожаре крик и увидел мужчину среднего роста в синем балахоне, красном кушаке, который бегал и кричал: «Ой, погиб я теперь, не найти мне лучше этого дома». По описанию из Вологодской губ. Д. — «небольшой старик с длинными седыми волосами и бровями, с сердитым выражением лица, кривыми ногами, тело, кроме рук с длинными когтями и лица, покрыто шерстью белого цвета».
По поверьям, Д. можно увидеть как случайно, чаще всего ночью возле скотины и лошадей, так и преднамеренно. Для чего надлежало надеть на себя непременно в пасхальную ночь лошадиный хомут, покрыться бороной, зубьями на себя, и сидеть между лошадьми, которых он особенно любит, всю ночь. Говорили, что если Д. увидит этого человека, то заставит лошадей бить задними копытами по бороне так, что те могли до смерти забить любознательного. Также чтобы увидеть Д., в Чистый четверг или на Рождество советовали подняться со свечой на чердак, а на Пасху прямо из церкви пойти в хлев или на чердак со свечой, с которой отстояли все службы начиная со Страстной пятницы. Смотреть на Д., согласно народным представлениям, рекомендовалось поодиночке, иначе был риск его рассердить.
Местопребывание Д. связывалось с сакральным пространством дома и двора, где, по народным представлениям, существовала связь с потусторонним миром и душами умерших родственников. В доме это, прежде всего, печь и пространство вокруг нее — запечье, подпечье, шесток, голбец, труба; затем подполье, передний угол, порог, а также нежилые части избы — клеть, подклеть, чердак. Во дворе Д. мог жить в хлеву, яслях, сенном сарае и месте, куда высыпали мусор, а также в бане. Во Владимирской губ. для Д. специально вывешивали сосновую или еловую ветку с густо разросшейся хвоей, называвшейся «матка», «матошник», «матерник», «шапка», «куриная лапа». Иногда подчеркивалось, что место обитания Д. летом — в хлеву под яслями, а зимой — в подполье.
Считалось, что Д. имел семью — жену и детей, — в точности повторявшую состав человеческой семьи. По многочисленным рассказам, ее жизнь также напоминала человеческую. Жена — домаха (домовиха, иногда кикимора) жила в подполье. Она пряла и порой выполняла работу по дому, которую недоделала женщина. Сыновья Д. поступали на службу в новые дома, а дочери — домовинки — пряли под полом. Д. кормил свою семью хлебом, который «неумойки лапали» (т. е. люди, садившиеся за стол с грязными руками). Ему приписывали сожительство с женщинами, в том числе и с хозяйкой дома. В Тамбовской обл. верили в связь Д. с молодыми солдатками, дети которых умирали прежде, чем их успевали окрестить, а затем жили за печкой.
В народных представлениях Д. очеловечивали, считая, что они ходят в гости друг к другу, иногда ссорятся и даже дерутся, чаще всего из-за корма, который воруют у чужой скотины и носят своей. В зимние ночи Д. собираются в какой-нибудь нежилой избе на краю деревни и пляшут до утра, а из избы слышится топот, визг, вой, лаяние и мяуканье.
Все эти черты делали Д. близким и понятным простому крестьянину. Повсеместно существовало убеждение, что он обязательно должен быть в каждом доме: «Без домового не жить и не кормить»; «Без домового как без хозяина! Хозяином считался». В свою очередь крестьяне верили, что Д. привыкает к своей избе, так что его трудно выселить или выжить. Для этого использовали особые приемы. Если при переходе из старой избы во вновь отстроенную хозяин не сумел переманить Д., тот оставался жить на старом пепелище, среди трухи и развалин в холодной избе, несмотря на любовь к теплому жилью. Оставшийся из упрямства, по личным соображениям или оставленный по забывчивости хозяев Д. страдал, томился и скучал. Поэтому существовал обычай звать Д. при переезде, в противном случае семью в новом доме ожидали несчастья. Его переносили с частью старого хозяйства: хлебом, лаптями, помелом, дежей с тестом, горшком с углями, веником, куском навоза из хлева.
Также перевозили на помеле или лопате, которой сажали хлеба в печь. В старой усадьбе открывали ворота и с приговором: «Хозяин домовой, пойдем со мной в новый дом» — переносили вещи в новое жилище. Чтобы Д. «не избывал» во время отправления кого-либо из домашних в дорогу, нужно было закрыть заслонкой печь.
Д. считали опекуном скота и птицы. Если Д. любил скотину, она становилась гладкой, сытой, здоровой и плодовитой. По поверьям, он кормил и поил, подгребал корм в ясли, чистил скотину, расчесывал гриву лошади, заплетал ее в косички, привязывал красные ленточки. Предполагали, что отношение Д. зависело от того, нравилась ли ему масть скотины. Если скотина чахла, худела, а утром оказывалась мокрой, говорили, что пришлась «не по двору», «не по масти», «не в руку». Нелюбимую скотину Д. мучил, загонял под ясли, отбирал корм, а в кормушку клал навоз, в лошадиных гривах сбивал колтуны. Такую скотину продавали, считая, что Д. все равно ее изведет. Чтобы поменять масть скота, различными способами старались выяснить предпочтительную для Д. окраску. Для этого стремились увидеть Д. в Страстной четверг или на Пасху, также пытались определить масть скота по кошке или живущей во дворе ласке и пр. Рассказывали, что в одной губернии хозяин спрятался в яслях и заметил, как Д. соскочил с сушила, подошел к лошади и давай плевать ей в морду, а левой лапой у нее корм выгребать. Хозяин испугался, а тот заворчал про себя, но так что было слышно: «Купил бы кобылку пегоньку, задок беленький!» Его совет был исполнен. Теперь хозяин разглядел, что Д. в лохматой шапке и в желтой свитке обошел лошадь, осмотрел ее и сказал: «Вот это лошадь! Эту стоит кормить, а то купил какую-то клячу». И стал ее гладить, заплел из гривы косу и начал подгребать под самую морду овес. Приведя на двор нового коня или корову, их отдавали под покровительство Д., прося его беречь и любить скотину. С такой же просьбой обращались и весной перед первым выгоном скота на пастбище, а также осенью, загоняя скот на зиму в хлев.
Верили, что он обладал способностью предупреждать о несчастье. Для этого нужно было понять те знаки, которые якобы подавал покровитель дома. Если Д. давил спящего человека, то советовали произнести формулу: «К добру или к худу?» Затем следовало ожидать его реакции: если ответит, то это к добру, а если промолчит — к худу. Услышав плач Д. в самой избе, говорили, что быть в доме покойнику. Если у трубы на крыше стучала заслонка, то предвидели судебное разбирательство. Тот, кого Д. обмочил ночью, должен заболеть, а если он подергал за волосы, следовало остерегаться: жене рекомендовалось не ввязываться в спор с мужем. Предвещая смерть хозяина, Д. принимал его облик и появлялся в его шапке. Обычно он «являлся» мохнатым, но если появлялся голым, то пророчил бедность. Он предотвращал пожар в доме, вовремя разбудив хозяина, спасал теленка, вызвав на двор хозяйку. Если дела в семье складывались успешно, Д. смеялся, гладил мохнатой или теплой рукой, скакал, иногда подыгрывая на гребешке, предупреждал о свадьбе в семье и т. д.
Будучи мифологическим главой семьи, Д. следил за отношениями домочадцев, наказывая зачинщиков ссор, лжецов, нерях. Люди были убеждены, что с Д. «нужно жить в дружбе», иначе он мог нанести вред хозяйству, а также пугать, душить, давить, щипать спящих, сталкивать их с кровати, не давать спать по ночам, творить мелкие пакости, воруя, разбрасывая и портя вещи, передвигая мебель, поедая пищу. Считалось, что он любил те семьи, в которых жили в полном согласии, и тех хозяев, которые рачительно относились к своему добру, в порядке и чистоте содержали двор. Если в таком хозяйстве забывали, например, замесить коровам корм, задать лошадям сена, то Д. сам выполнял эту работу. Зато ленивым и нерадивым он охотно помогал запускать хозяйство.
В народе бытовали многочисленные рассказы о том, как Д. заботился о моральном духе семьи, мешал тайным грехам супругов. Например, он душил невестку, ведущую разгульную жизнь, избивал мужика, сквернословившего в хлеву. Если хозяйка оставляла нож на столе в нарушение запрета, Д. злился, шумел и мешал спать. Чтобы не рассердить его, соблюдали ряд предписаний: запрещалось ругаться, стоять на мусорной куче, ночью работать или кормить ребенка, ложиться спать без ужина.
С рассерженным Д. можно было помириться: для этого стоило положить ему под ясли нюхательного табаку, до которого он был большой охотник, или вообще сделать ему какой-нибудь подарок, вроде разноцветных лоскутьев, старинной коптилки с изображением Егория на коне или горбушки хлеба, отрезанной от непочатого каравая. На заговины под печкой или в углу хлева оставляли кусок мяса или чашку молока либо перед ужином выходили во двор и на коленях приглашали Д. на угощение, оставляя для него еду на столе. Так же поступали на Пасху и Рождество. Чтобы задобрить его, краюшку хлеба с солью клали в чистую белую тряпочку, во дворе становились на колени со словами: «Хозяин батюшка, частный дамавой, хозяюшка дамавая, матушка частная, вот я вам хлеб-соль принес!», — а узелок относили к воротам.
Иногда бывало так, что Д., благоволя хозяевам, все-таки доставлял им много неприятностей. В таких случаях, если он душил человека, можно было отогнать его молитвой или бранью. Если мучил скотину, в хлев вводили медведя или козла, вешали убитую сороку или зеркало. Если выщипывал курам перья на голове, в курятнике вешали старый лапоть, горшок с отбитым днищем, камень с дыркой — так называемый куриный бог.

Таким образом, Д. — один из основных персонажей народной мифологии, объектом воздействия которого являлось само жилище и его обитатели, а также весь примыкающий к дому крестьянский двор с хозяйственными постройками и скотом. Образ «Д.» сочетал в себе элементы культа предков и функции ангела-хранителя.
Литература:
1. Забылин М. Русский народ, его обычаи, обряды, предания, суеверия и поэзия. М., 1990; 2. Зеленин Д. К. Этнография восточных славян. М., 1991; 3. Иванов В. В., Топоров В. Н. Домовой // Мифологический словарь. М, 1998; 4. Иванов П. В. Народные рассказы о «домовых», леших, водяных и русалках. Харьков, 1893;
5. Максимов С. В. Нечистая, неведомая и крестная сила. М, 1994;
6. Померанцева Э. В. Русские рассказы о домовом // Славянский фольклор. М., 1972; 7. Славянские древности: Этнолингвистический словарь. М., 1995; 8. Архив РЭМ, ф. 7, оп. 1.
Е. Мозоль
Взято из "Иллюстрированная энциклопедия "Мужики и бабы"